|
Я б в гидрографы пошел...
[2007-12-05]
Эта рубрика в годы, когда средства массовой
информации были рупором социализма, во многих газетах была постоянной. Цель
корреспондента - увидеть производство изнутри, показать героический образ
труженика - приветствовалась партийным руководством, а значит и всеми, от кого
временное трудоустройство журналиста зависело.
Нынче другие времена, сегодня ценятся жареный факт и "грязное белье", вытащенные
на общее обозрение. Тем не менее, в начале лета я решил заняться одной
непростой темой - на себе испытать, как живется плавсоставу Архангельской
гидробазы. Повод - коллективное обращение работников предприятия, где они
жаловались на отсутствие работы и мизерную зарплату.
Взяв в июне очередной отпуск, отправился в отдел кадров, предложил себя в
качестве старшего помощника капитана. Признаюсь, втайне ругал себя за не-
скромность: "Меня никто не знает. Человек пришел с улицы, хотя бы третьим
штурманом взяли". На удивление, мне дали право выбора: старпом требовался сразу
на трёх судах. Кадровики не стали скрывать, что потребность в дипломированных и
дисциплинированных специалистах здесь можно сравнить с чувством голода.
Выбрал лоцмейстерское судно "Анатолий Жилинский". Во-первых, этот теплоход -
грузовой, другие шесть считаются научными. Пока "гидрографы" стоят, дожидаясь
открытия арктической навигации, он будет перевозить грузы в малом каботаже. Во-
вторых, "Жилинский", в сравнении с остальными, - младенец: датой его ввода в
эксплуатацию считается октябрь 2004 года, тогда как другим уже за тридцать.
В-третьих, мне больше нравится небольшой экипаж, а здесь в штате всего восемь
человек.
Новая жизнь
СРЗ "Лайский док"
Получить направление на судно было делом пятнадцати минут. Показалось странным
напутствие: "На работу придётся ездить в Лайский док. "Жилинский" на ремонте".
Что в этом плохого? Обычный судоремонтный завод, каких много. Первый раз за
пятнадцать лет попал на судно, которое стояло у причала в Лае. До этого
несколько зимних отстоев провел там. Работа в двадцати километрах от города -
не причина, чтобы горевать еще у порога отдела кадров.
Рабочий поселок, расположившийся на полпути к Северодвинску, встретил привычной
тишиной. Знакомая дорога между двухэтажками, те же деревянные мостки. Встречные
старушки здороваются с каждым, как это принято в деревнях. Мест-ный забулдыга
"стрельнул" пять рублей: "Выручи, земляк, трубы горят". Еще один поворот - и
предстанут перед глазами цеха, мастерские, сухой док и причалы. Но что это? Дом,
который уважительно называли заводской конторой, исчез. Бурьян, крапива на его
месте. Кособокая проходная, напоминавшая фронтовой блиндаж, перестроена в терем
из белого кирпича с прожекторами, камерами наблюдения. За огромными окнами -
бойцы охраны в камуфляже. Сквозь забор из кованого железа (раньше из досок был
не везде) рассмотрел лохматых собак на привязи. Осторожно, стараясь не делать
резких движений, прошел на территорию, добрался до дока, поднялся по судовому
трапу. И только тогда вздохнул облегчённо.
На борту "Анатолия Жилинского" меня уже ждали, но только для того, чтобы
сообщить: вахту стоять сутки через трое, заступать завтра. На том мой первый
рабочий день закончился. Возвращаться в город сразу не хотелось, решил устроить
себе экскурсию по СРЗ. Увидел, как из отслужившего свой век траулера "Инцы"
появляется новый буксир. Погрустил над останками двух других рыбацких судов:
Рыбакколхозсоюз продал на металлолом вполне работоспособные "Пурнему" и
"Крупино". Вместе с работягами посмеялся над историей, как тёмной ночью они
умыкнули танкер "Жиганск" от причала "Красной кузницы". Порадовался, что заводом
восстановлены и успешно работают брошенные бывшим хозяином буксиры "Муромец",
"Борей", "Надир". Подивился обилию куч металлолома, грязи, дымящих кострищ на
всей заводской территории.
Последнее дело
соломбальских корабелов
Утром следующего дня снова появился на судне. Приём-передача вахты заняла ровно
минуту: сменщик сунул в руки судовой журнал и ключ от каюты. Мимоходом сообщил,
что капитан приедет через час-два. Всеми делами, связанными с ремонтом,
занимается только он. Мне ничего не оставалось, как ждать. Чтобы скоротать
время, прошелся по новому месту своей трудовой деятельности. "Жилинский" -
совсем небольшой пароход: длина - 46 метров, ширина - 9. Оказывается, в двух его
трюмах и на палубе можно разместить более 400 тонн груза. Есть и грузовой кран.
На ходовом мостике обнаружил вполне современную аппаратуру: радиостанцию ГМССБ,
радиолокатор "Фуруно", НАВТЕКС, спутниковую GPS. Две главные машины обеспечивают
скорость в десять узлов. В кормовой надстройке уместились салон и камбуз,
прачечная и кладовые. У каждого члена экипажа - своя каюта. И главное достояние
- сауна.
В каюте на стеллаже нашел судовые документы. Из любопытства почитал-полистал:
"Лоцмейстерское судно предназначено для постановки, съемки и обслуживания
средств навигационного ограждения, доставки снабженческого груза в пункты
арктиче-ского побережья. Оно построено по проекту- -ЦНИИМФа на "Красной
кузнице", строительный номер - первый". Киль судна соломбальские корабелы
заложили в январе 2003 года, в мае того же года состоялся спуск на воду.
Дооборудование "Жилинского" на плаву затянулось. В судовом журнале нашел запись,
которая встречается довольно часто: "Стоим, работы не производятся из-за
отсутствия на СРЗ электроэнергии". Банкротство "Красной кузницы" отразилось на
сроках сдачи судна самым худшим образом. В начале осени 2004 года завод, собрав
последние силы - технические, финансовые, кадровые, провел на "Жилинском"
ходовые испытания. А в октябре на теплоходе в торжественной обстановке был
поднят флаг России...
Приехал, наконец, капитан. Увидев разложенные на столе бумаги, он,
непосред-ственный участник тех событий, рассказал, что фактически передача
"Жилинского" судовладельцу состоялась не в момент торжеств, а лишь через три
месяца. Зима 2005 года для судна прошла у причала Гидробазы. Следующим летом
"гидрограф" выполнил несколько грузовых рейсов по Белому морю. В декабре он
снова попал на "Красную кузницу": предприятие-строитель было обязано выполнить
гарантийный ремонт судна. Пользы та стоянка не принесла - возможности вконец
обанкроченного завода равнялись нулю.
Также довелось узнать, что докование транспорта внеплановое. Прошлой осенью
случилось непредвиденное: вслед за оттепелью пошел по Северной Двине лед. Со
швартовых сорвало весь флот гидробазы. Пострадал и "Жилинский": прижатый к
берегу, он помял корпус и винты. Ремонт судна Лайский СРЗ ведёт уже неделю,
планирует закончить через семь - десять дней.
Затем был инструктаж. Оказалось, что моя работа будет заключаться в одном:
во-время приходить на вахту, сутки сторожить пароход и, сменившись, не
задерживаться на борту. Не удержался от вопроса: "Почему? Числюсь как-никак
старшим помощником капитана".
Ответ обескуражил. За две навигации состав экипажа сменился трижды. При такой
текучке капитан просто устал каждому вновь прибывшему объяснять, рассказывать и
показывать. При моём явно временном положении вникать в судовые дела некогда да
и незачем. Все, что касается работы, он будет делать сам.
Плохая стоянка
лучше хорошего плавания
Утром, сдав ключи и вахтенный журнал, поспешил на выход и я, трое суток запретил
себе вспоминать о работе.
Пароход сам напомнил о себе. За день до вахты раздался телефонный звонок.
Капитан предупреждал, что ремонт закончен, "Жилинский" перешел в Соломбалу, к
причалу Гидробазы. Оказалось, что со-брался весь экипаж, общесудовое собрание
состоялось как бы само собой. Для перевозок по морю надо совсем немного. Первое
- дождаться прибытия из Новгорода контейнера с якорной цепью, поставить ее
взамен старой, проржавевшей. Второе - сдать на анализ пресную воду, заказать
продукты и оформить документ, разрешающий питание на судне. Третье - получить
лицензию на транспортную деятельность. "И вперед. В любом портопункте по Белому
и Баренцеву морям работы - хоть отбавляй. Будем зарабатывать настоящие деньги,
не эти гроши", - вдохновлял капитан моряков на трудовые подвиги.
Контейнер привезли через неделю. Незадолго до этого получили санитарное
свидетельство, с тех пор со стороны камбуза разносились вкуснейшие запахи. Дни
шли за днями, но бумаги из Москвы не было. В управлении Гидробазы только
разводили руками, мол, а мы чем поможем, надо обращаться к питерскому
начальству. После телефонного разговора с кем-то из представителей
Гидрографического предприятия капитан кипел от ярости: "Я не должен к ним
обращаться с вопросами, требующими оперативного вмешатель-ства!". Мы продолжали
стоять у причала. Палубная команда успела загрунтовать и покрасить всё - корпус,
надстройку, механизмы на баке и палубе. К началу июля пароход сверкал чистотой.
"На профессиональный праздник встанем к Красной пристани экскурсии принимать", -
шутили матросы с грустью. Приходя на вахту, мы уже не переодевались в рабочую
одежду, слоняясь сутки из угла в угол. Услышав однажды, сотню раз повторяли
другую -грустную шутку - самая плохая стоянка лучше самого хорошего плавания.
Первым не выдержал боцман. Точнее сказать, не выдержала его жена. После
очередной зарплаты в три с половиной тысячи она проводила мужа на работу со
словами: или начнешь зарабатывать, или пеняй на себя. Парень отпросился на пару
часов, съездил в отдел кадров пароходства. И ...ушел через день на Игарку. Ему на
замену прислали пенсионера. Других моряков из рядового состава, начавших
разлетаться с парохода один за другим, заменили курсантами мореходного училища.
Наконец, из экипажа, в который месяц назад довелось влиться мне, осталось только
трое. Три Ивана. Так кто же они, настоящий плавсостав Архангельской гидробазы,
готовый работать на голом энтузиазме?
Капитан Иван Васильевич Владимиров - человек далеко не молодой. Ему около
шестидесяти. В гидрографии работает всю сознательную жизнь, однако с одним
исключением. Несколько лет назад он, тогда еще старпом, перегонял
судно-гидрограф из Архангельска на Дальний Восток. Новые судовладельцы пообещали
экипажу золотые горы, планируя на судне перевозку автомобилей из Японии.
Заработки моряков устраивали до тех пор, пока не стало страшно за себя: бизнес
оказался криминальным - с подкупом, с погонями, со стрельбой. Повезло, вернулся
Иван Васильевич домой живым. Сегодня на мой почти наивный вопрос он отвечает
так:
- "Жилинского" вот этими руками строил, знаю его, как свое дитя. Ну куда мы друг
без друга?.
Электромеханик Иван Алексеевич Лянцевич - бывший работник рыбопромыслового
флота. Рыбак, говорят, дважды моряк. За его плечами месяцы, годы, проведенные на
большом морозильном траулере, плавание в Северной и Южной Атлантике. Пока
плавал, предприятие-судовладелец несколько раз поменяло свой статус, хозяев,
даже название. Заработанные деньги удалось получить каким-то чудом. Желание
бежать с рыбацкого флота удвоилось, когда стали подрастать сыновья. Известно,
отсутствие отца - главы семьи - сказывается на парнях хуже некуда. А
специальность электромеханика, она и в Африке - специальность. "У причала
постоять мне очень даже надо. Вот определю ребят на учебу, снова в моря
отправлюсь. Какая жизнь без денег?".
Матрос Иван Трофимович Ошовский - пенсионер, ветеран Северного морского
пароходства. Как и многие его коллеги, глотнул он лиха, когда распродавались
советские теплоходы под разные удобные флаги. Уходил из Архангельска на судне с
одним названием, в рейсе закрашивал русские буквы и серп-молот на трубе, с
приходом к какому-нибудь Берегу Слоновой Кости рисовал на бортах чужие
буквы-иероглифы. Когда разобрались иностранцы, что старые пароходы благодаря
экипажам-северянам отработают еще лет десяток, зарплату подняли, контракт
продлили. Но наступил у Трофимыча тот возраст, когда ему сказали: "Стоп! Сумма
страховки за вас превышает наши возможности". Так оказался ветеран флота на
судне Гидробазы.
Послесловие
Закончился отпуск. Так и не побывав в плавании, вернулся к настоящему месту
работы. Время от времени, как говорится "на огонек", заглядывал на теплоход с
названием "Анатолий Жилинский". Знал, что лицензия на транспортную деятельность
ему, наконец, была привезена. Только в конце августа он вышел в первый рейс с
грузом назначением на остров Колгуев. В сентябре ему удалось дважды выполнить
морские перевозки - в Мезень и Нарьян-Мар. Кстати, трех Иванов на борту судна
уже не было: терпение кончилось даже у них. В октябре на Крайний Север пришли
шторма и морозы, навигация закрылась. "Анатолий Жилинский", как и в прежние
годы, ошвартовался на отстой в Соломбале до будущего лета.
А. Макаренков., Моряк Севера
| 
